Неточные совпадения
Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который желтым чеботом своим
бьет их в
морду, дороже для них всякого братства.
— Добивай! — кричит Миколка и вскакивает, словно себя не помня, с телеги. Несколько парней, тоже красных и пьяных, схватывают что попало — кнуты, палки, оглоблю — и бегут к издыхающей кобыленке. Миколка становится сбоку и начинает
бить ломом зря по спине. Кляча протягивает
морду, тяжело вздыхает и умирает.
Но теперь, странное дело, в большую такую телегу впряжена была маленькая, тощая саврасая крестьянская клячонка, одна из тех, которые — он часто это видел — надрываются иной раз с высоким каким-нибудь возом дров или сена, особенно коли воз застрянет в грязи или в колее, и при этом их так больно, так больно
бьют всегда мужики кнутами, иной раз даже по самой
морде и по глазам, а ему так жалко, так жалко на это смотреть, что он чуть не плачет, а мамаша всегда, бывало, отводит его от окошка.
В маленьких санках, едва помещаясь на сиденье, промчался бывший патрон Самгина, в мохнатой куньей шапке; черный жеребец, вскидывая передние ноги к свирепой
морде своей,
бил копытами мостовую, точно желая разрушить ее.
— Двери запер, сукин сын! Стрельба, казаки налетают,
бьют; люди теснятся к нам, а он — запер двери и зубы скалит, толстая
морда…
— Клим Иванович, давай, брат, газету издавать! Просто и чисто демократическую, безо всяких эдаких загогулин от философии, однако — с Марксом, но — без Ленина, понимаешь, а? Орган интеллигентного пролетариата, — понимаешь? Будем
морды бить направо, налево, а?
— Теперь мужик, клянусь богом и пресвятой девой,
бьет родовитого шляхтича по
морде… И что же?.. Га! Ничего… Да что тут и говорить: последние времена!
— Смутьяны! За такие дела надо
морду бить!
Терпеть я штатских не могу
И называю их шпаками,
И даже бабушка моя
Их
бьет по
морде башмаками.
Держа в одной руке шлейф и хлыст с лиловым камнем в рукоятке, она гладила маленькой рукой ласково оскаленную
морду коня, — он косился на нее огненным глазом, весь дрожал и тихонько
бил копытом по утоптанной земле.
— Ты что позволяешь смеяться над собой, лыковая харя?
Бей кацапа в
морду!
Это, говорит, наверно, оттого, что меня тоже очень много таскали за вихры, по
морде били и вообще — по чему попало, и вот, говорит, иногда захочешь узнать: какое это удовольствие —
бить человека по
морде?
— Бульна трудна, касяйн! Ахх, рука сам поднимает —
бить хочет
морда всякая — ур-сыгим ананны! Нету бульша — не можна терпеть моя! Давай рашет!
— Цветком? Ничего, ловко! Он во всём ловок. Пьяный я тогда был, а когда я пьян, мне проповедь читать припадает охота. Всех бы я учил — просто беда! Даже ротному однажды подсунул словцо: бог, мол, не велел в
морду бить! Вспороли кожу-то…
Бедный, жалкий, но довольно плутоватый офицер, не сводя глаз с полицеймейстера, безумолчно лепетал оправдательные речи, часто крестясь и произнося то имя Божие, то имя какой-то Авдотьи Гордевны, у которой он якобы по всей совести вчера был на террасе и потому в это время «физически» не мог участвовать в подбитии
морды Катьке-чернявке, которая, впрочем, как допускал он, может быть, и весьма того заслуживала, чтоб ее
побили, потому что, привыкши обращаться с приказными да с купеческими детьми, она думает, что точно так же может делать и с офицерами, и за то и поплатилась.
Как не гениально. Нашатырным спиртом. В Ростове за такие вещи
морду бьют.
Алешка(ложится на пол). На, ешь меня! А я — ничего не хочу! Я — отчаянный человек! Объясните мне — кого я хуже? Почему я хуже прочих? Вот! Медякин говорит: на улицу не ходи —
морду побью! А я — пойду… пойду лягу середь улицы — дави меня! Я — ничего не желаю!..
Деда нашего помещики драли, и каждый последний чиновничишка
бил его в
морду.
—
Бить их надо, вот что, по
мордам бить; вот им какую свободу — в зубы…
— Их — ты!.. Выгнали меня бабы! Пошёл, кричат, вон, изверг неестественный!
Морда, говорят, пьяная… Я не сержусь… я терпеливый… Ругай меня,
бей! только дай мне пожить немножко!.. дай, пожалуйста! Эхма! Братья! Всем пожить хочется, — вот в чём штука! У всех душа одинакова, что у Васьки, что у Якова!..
— Если ты, мерзавец, будешь еще много разговаривать, то я тебе всю
морду побью.
Был у нас кот — это еще при жизни отца в Петербурге, — и такой несчастный кот: старый, облезлый, его даже котята не уважали и когда играли, то
били его по
морде.
— Ступайте, Иван Иванович, ступайте! да глядите, не попадайтесь мне: а не то я вам, Иван Иванович, всю
морду побью!
Справедливый сапожник (подавлен, де Лессаку). Да ты… Да ты что?.. Да ты… спятил, что ли?.. Да за это, при игре в три листика, на рынке
морду бьют. Хорошо я его отделал, государь?
Лошади хорошо знали, что сейчас будут засыпать овес, и от нетерпения негромко покряхтывали у решеток. Жадный и капризный Онегин
бил копытом о деревянную настилку и, закусывая, по дурной привычке, верхними зубами за окованный железом изжеванный борт кормушки, тянулся шеей, глотал воздух и рыгал. Изумруд чесал
морду о решетку.
— Вот, молодой человек, — горько усмехнувшись, сказал добрый и униженный Дыркин, — вот и награда за усердие. Ночей недосыпаешь, недоедаешь, недопиваешь, а результат всегда один — по
морде. Может быть, и вы с тем же пришли? Что ж…
Бейте Дыркина,
бейте.
Морда у него, видно, казенная. Может быть, вам рукой больно? Так вы канделябрик возьмите.
Как мы там с прислугой обращались, боже мой! Развалимся на стульях, ноги чуть не на стол положим. «Эй, ты, лакуза! шестерка!» Других и названий не было для служащих. «Не видишь, с… сын, кому служишь? Какой ликер принес? В
морду вас
бить, хамов». Тот, конечно, видит, что над ним кочевряжится свой же брат, холуй несчастный, но, по должности, молчит. И на чай при этом мы давали туго.
Mapина. До худа? Что ж, меня
бить будешь?
Бей, на! Что морду-то отворотил? Эх, Никита.
Сом же представлял из себя огромного черного пса на длинных ногах и с хвостом, жестким, как палка. За обедом и за чаем он обыкновенно ходил молча под столом и стучал хвостом по сапогам и по ножкам стола. Это был добрый, глупый пес, но Никитин терпеть его не мог за то, что он имел привычку класть свою
морду на колени обедающим и пачкать слюною брюки. Никитин не раз пробовал
бить его по большому лбу колодкой ножа, щелкал по носу, бранился, жаловался, но ничто не спасало его брюк от пятен.
Бейте!
Бейте прямо саблей в
морду!
—
Бейте по
морде… Тогда доедете скоро…
Повернули назад в деревню, и, пока шли, Лычков-сын всё время
бил себя кулаком по груди и кричал, и Володька тоже кричал, повторяя его слова. А в деревне между тем около породистого бычка и лошадей собралась целая толпа. Бычок был сконфужен и глядел исподлобья, но вдруг опустил
морду к земле и побежал, выбрыкивая задними ногами; Козов испугался и замахал на него палкой, и все захохотали. Потом скотину заперли и стали ждать.
Горячий мужик был, развернулся, ни кстя ни моля, бац его в
морду, ты, говорит, вдарил раз, набросились все, стали
бить успятками, кулаками, добили до смерти.
Все это я взвесил в одну секунду. Оглядываюсь назад — нет ни моих людей, ни шталмейстеров. Что мне было делать? Я начинаю его
бить изо всех сил хлыстом по
морде. Я вообще никогда не
бью зверей, а Михал Потапыча даже никогда и не трогал: он был зверь очень умный, рассудительный и злопамятный, с большим чувством собственного достоинства. Правда, потом пришлось его пристрелить.
— Я обидел ее тем, ваше сиятельство, что имею
морду, по которой можно безнаказанно
бить хлыстом…Она моя дочь, барон, а при дочерях благовоспитанные люди не позволяют себе бранить отцов…
— Негодяй! — кипятился майор. — Мошенник! Каналья! Повесить тебя мало, анафему! Афганец! Ах, мое вам почтение! — сказал он, увидев Вывертова. — Очень рад вас видеть. Как вам это нравится? Неделя уж, как ссадил лошади ногу, и молчит, мошенник! Ни слова! Не догляди я сам, пропало бы к чёрту копыто! А? Каков народец? И его не
бить по
морде? Не
бить? Не
бить, я вас спрашиваю?
—
Бей его, Витя! Чего боишься? В
морду!
Я сунул его кулаком в
морду, перешел в наступление и стал теснить. Испуг и изумление были на его красивом круглом лице с черными бровями, а я наскакивал,
бил его кулаком по лицу, попал в нос. Брызнула кровь. Он прижал ладони к носу и побежал. Пробежал мимо и рыжий, а Геня вдогонку накладывал ему в шею…
Вчера ввечеру около деревни жеребенка и двух собак зарезал, а нынче чуть свет выхожу я, а он, проклятый, сидит под ветлой и
бьет себя лапой по
морде.
А потом играть стали: кто на бочке, брюхом навалившись, катается, кто старшего лешего по острым ушам черпаком
бьет… Кто, в валежник
морду сунувши, сам себе с корнем хвост вырывает. Мухомор с махоркой на фантазию, братцы, действует…
— Если кто вам скажет, что заключен мир,
бей того прямо в
морду!
— Это что уж говорить! Воротимся домой, — будут нас студенты
бить по
морде!
Но видит льва, робеет и ревет,
Себя хвостом по ребрам
бьет,
И крадется, косяся взглядом,
И лижет
морду языком,
И, обошедши льва кругом,
Рычит и с ним ложится рядом.
— Писатель мой говорит, что я больно дерусь. Но, может, у него лицо поблагороднее, а по твоей мужицкой харе сколько ни хлопай, не почувствуешь? Ах, много народу я по
морде била, а никого мне так не жалко, как писательчика моего.
Бей, говорит,
бей, — так мне и надо. Пьяный, слюнявый, бить-то даже противно. Такая сволочь. А об твою рожу я даже руку ушибла. На — целуй ушибленное.
— Молчи, Манька, я
морду тебе
побью! Он останется со мною. Он был честный.